ИЗ СЕРИИ «РУССКИЕ В СКАНДИНАВИИ»/Ирина Макридова. «Господин контр–адмирал, смею вас заверить, что в случае успеха экспедиции ваше имя навсегда в истории России будет связано с Балтийским морем», – император умолк, пронзая взглядом, – «а если нет…». На лицо Александра I опустилась тяжелая маска, и незаконченная фраза, как приговор, не вызывала сомнений. Чрезвычайная важность предприятия была не раз подчеркнута им словами: « Иметь остров Готланд представляется нам столь же ценным, как владеть Финляндией». Как показали последующие после высочайшей аудиенции годы, предчувствие печальной «избранности» охватило тогда Николая Андреевича Бодиско недаром. Затаенная в словах императора угроза после бесславного ухода адмирала с завоеванного им Готланда обернулась судом, разжалованием, лишением наград и высылкой в Вологду. А те соображения, что он–де не мог допустить кровопролития и позволить казакам разграбить и сжечь дотла средневековый Висбю, сочли «мягкотелостью». Двести лет спустя следы бескровной оккупации шведского острова контр–адмиралом Н.А.Бодиско можно найти не только на острове Готланд, где в музее Fornsalen выставлены экспонаты: дорожный складень – икона русского адмирала, списки личного состава эскадры и русская морская форма XIX века. Небольшой стенд посвящен этому эпизоду и в столичном Музее армии на выставке, связанной с русско–шведской войной и утратой Швецией территории Финляндии в 1809 году. В 200–летнюю годовщину высадки русской эскадры, 22 аперля 2008 года, одна из газет острова Готланд вышла с заголовком, набранным кириллицей: «Готландс Аллэханда». Непонятные читателям буквы редакция пояснила сразу под названием : «Вот так выглядела бы наша газета, если бы не подспели шведы после трех недель оккупации, которую называют мирной». «Шведами» островитяне называют жителей «материковой», как они говорят, Швеции. Себя, уроженцев Готланда, они воспринимают как отдельную «нацию» со своим укладом и языком. Несколько дней апреля 2008 года и радио, и газеты острова Gotlands Allehanda и Gotlands Tidningar отводили много места репортажам с фотографиями и бухты Слес, где высадились русские, и остановок на их пути к столице острова Висбю. В библиотеке Народного университета Готланда прошла двухдневная конференция с участием историков, педагогов, работников архивов. Зал был полон. Докладчиков забрасывали вопросами. Оказалось, что далеко не все известно, даже точное число высадившихся с восьми кораблей не вполне установлено. Их было, по разным источникам, от 1200 до 2000 человек. Готланд в тот момент никем не охранялся: все способные носить оружие мужчины были отправлены на территорию Финляндии, которая была частью Швеции до 1809 года, воевать против России. Главным на осторве был 76–летний губернатор Эрик аф Клинт. Именно ему пришлось вручить ключи от ворото Висбю 52–летнему русскому контра–адмиралу. Капитуляция была подписана на условиях сохранения жителями острова своих законов, своей религии и своей собственности. Им была обещана безопасность, если они не будут оказывать сопротивления. В эту минуту триумфа – принятия капитуляции Готланда – новый правитель острова был полон достоинства и дружелюбия. Шведский писатель Ханс Бьеркегрен в своей книге «Русские идут», посвященной событиям того времени, с явной симпатией описывает этого «оккупанта, завоевателя и кровавую собаку». Бодиско был «довольно высокого роста офицер с несколько рыжеватой бородкой, с хорошей осанкой и поразительно маленькими руками. Такие крошечные ручки вряд ли в последние годы держали более тяжелое оружие, чем гусиное перо». Словесный портрет адмирала автор нашел в письмах и дневниках жителей Готланда, хрянящихся в архивах. Николай Андреевич прошел путь от воспитанника Морского кадетского корпуса, из которого вышел мичманом, до звания контр–адмирала. За участие в морских сражениях со шведами в составе эскадры адмирала Чичагова был в 1790 году награжден орденом Святого Георгия 4–го класса. Позднее ему был вручен и орден Святой Анны 1–й степени. «Среди ста церквей Готланда одна носила имя святителя Николая, и контр–адмирал, принявший на себя губернаторские полномочия, счел это перстом судьбы, укрепившем его дух. Ведь святой Николай – покровитель не только всех мореплавателей, но и его личный. Невероятное число храмов на острове подтверждало то, во что Бодиско так хотелось верить: его новые поданные – народ серьезный, работящий и зажиточный», – пишет Х. Бьеркегрен. Николай Андреевич перечитывал тайные донесения русского посла Давида Алопеуса, который так описывал национальный характер островитян: «Они спокойны и неторопливы, из–за чего могут показаться туповатыми, ведут себя вежливо и прилично, что объясняется неуверенностью в себе, отмечены немногословием, трезвостью и дружелюбием, дома строят добротно и стремятся к достатку, при мягком обращении податливы, как глина, но крайне чувствительны к языку приказов, несправедливостям или унижениям, по этим причинам готовы судиться сколь угодно долго и упрямо настаивают на своем праве даже в нижтожных мелочах, считаются музыкальными и охотно упражняются в пении и музыке, проявляют также усердие в охоте и рыболовстве. А по ничтожности числа нищих, к пропорции ко всему населению, Готланду нет равных среди прочих губерний Швеции..» «Николай Андреевич не сомневался, что ему будут симпатичны люди, обладавшие подобными качествами. Он стремисля также учиться на ошибках своих предшественников, в том числе и высокомерного, несносного Федора Апраксина – примитивного тирана. Остров был немилосердно разграблен во время апраксинской экспедиции почти девяносто лет назад. Солдаты и офицеры Апраксина вели себя как дикари, не подчиняющиеся никакой дисциплине. Естественно, это повлияло на отношение островитян к огромной стране на востоке. Поэтому Николай Андреевич чувствовал особую историческую ответственность и твердо решил не смотреть сквозь пальцы на подобные поступки». «Он был не пиратом в адмиральских эполетах, а представителем великого христианского государства, чья святая миссия в мире еще только начиналась!» – таким изображает автор книги и сам урожнец Готланда Х.Бьеркегрен Н.А. Бодиско перед началом операции. Контр–адмирал сдержал данное себе слово. На конференции в Висбю, приуроченной к 200–летию русской оккупации острова, были представлены документы, подтвердившие: да, Готланд был взят без единой капли крови. Не было сделано ни одного выстрела. Но жертвы все же были, но не среди шведов, а среди русских солдат. Троих прогнали сквозь строй и забили насмерть шпицрутенами. Жестокость русских офицеров по отношению к своим подчиненным поражала местное население. Немало эпизодов, устных свидетельств, собранных Пером Арвидом Севе, было опубликовано в 1866 году. И все–таки бескровная русская оккупация Готлнада, похоже, вызывает гораздо меньше интеререса у историков, чем бесчинства датского короля Вальдемара Аттердага в XIV веке, если судить по шведским источникам. Русских солдат, набранных из крестьян и привыкших к деревянным избам, поражало на Готланде многое: «… доборотные усадьбы с побеленными каменными домами. По краям свежевспаханных полей рядами сложены каменные глыбы, да и в центре пахоты там и сям видны были огромные валуны, к которым стащили камни помельче. Ясно, какой адский труд по расчистке земли лежал за этими аккуратными каменными грядами. Видно, и в этой зажиточной стране богатство не доставалась даром… Мужики тут жили как настоящие баре! Мебель, разукрашенная резьбой, сундуки, стулья и шкафы, расписанные яркими красками. По стенам развешаны зеркала в золоченых рамах. В этой сказочной стране все было возможным – ведь здесь даже у лошадей и коров были постройки из камня! Даже для овец строились каменные пристанища!» Отсутствие принуждения, окрика свыше тоже заметно: «Все указывало на достаток и зажиточность, достигаемые усердием, предусмотрительностью и повседневным трудом себе во благо. Однако, невозможно было усмотреть никаких признаков, кои указывали бы, что крестьяне работали в поте лица своего. И нигде при этом не было видно каких–либо крепостных. Все, казалось, распоряжаются сами собой и своим временем, каждый занят своим делом. Порой селяне казались совершенно ничем не занятыми: зевая и потягиваясь со сна, выходили во дворы служанки и конюхи, и никто на них не покрикивал, никто ими не покунал, не подгонял ударами, пинками и плетьми. Каждый делал именно то, что и надо было делать. Но не больше». Николаю Андреевичу все здесь казалось живой иллюстрацией к той книге, которая лежала в его каюте, – «Общественный договор» философа Руссо. «У адмирала возникли опасения: что будет с этими неиспорченными деревенскими парнями, его солдатами и матросами, когда они увидят столько незаслуженного изобилия и столько беспредельной свободы? Странные качества этого народа, свободные обычаи и господские фасоны, несмотря на то, что остров сдался, ни в коме случае не должны были заразить его собственных солдат!» Немало опасений было и у населения Готланда. «Жива была память о набегах Апраксина, народ метался, как муравьи вокруг разворошенного муравейника. Разносились невероятные, вселяющие ужас слухи о «казаках», которые скакакли верхом по острову, поджигали дома, срубали головы всем мужчинам подряд, насиловали женщини, пронзали своими пиками новорожденных младенцев». За три недели оккупации обе стороны могли изменить предвзятые мнения друг о друге. Русские быстро разочаровались в шведах, которые – не исключая священников – оказались способными на преступления и предательство, а шведы , особенно дамы, напротив, были очарованы галантными русскими кавалерами….. Сближение сторон крушило предвзятые мнения – положительные и отрицательные. У Николая Андреевича больше не оставалось никаких идеализирванных представлений о характере островитян. «Если раньше он испытывал уважение к новым своим подчиненным ¬ во всяком случае, к деревенской их части, – то теперь оно исчезло, когда он наблюдал за этими испуганно–льстивыми чиновниками и городскими попами, за алчными улыбками их купцов и сапожников, золотых дел мастеров, шорников и спекулянтов, их жен и дочерей, лицемерно помахивающих ручками. Не говоря уже о проявлениях антисемитизма, противоречивших декларированному принципу свободы религии. Впервые за все время Бодиско почувствовал легкое отвращение – как будто ехал верхом сквозь коровье стадо». В понедельник 25 апреля 1808 года имя контр–адмирала Николая Андреевича Бодиско навсегда вошло в истории не только России, но и Швеции – как предсказывал Александр I  во время памятной аудиенции. Готланд был включен в состав русской империи, как было записано в Прокламации, «на вечные времена». Обдумывалась даже монетарная реформа – переход от риксдалеров к рублям. Однако, с подходом шведского флота, который готовился спасти островитян от русской «тирании», дни веселых застолий закончились. …. Горожане, мужество которых резко выросло после русской оккупации, а страх перед Бодиско с его «кровавыми собаками» рассеялся, собрались поглазеть на унижение тех, кого еще вчера привечали как будущих затьев. Губернатор Бодиско три недели днем с огнем не мог сыскать людей, имевших торговые контакты с русскими берегами и знавших русский язык. Тщетно. А тут вдруг среди зевак обнаружилась масса понимающих по–русски! Так что прощальные слова капитана артиллерии своим верным толстушкам – пушкам из Тулы – были зафиксированы многими свидетелями: «У Аустерлица я смог вас сохранить, а здесь вот приходится бросать…»… Здесь, на Готланде, пушкам ни разу не пришлось выстрелить, и ни один вражеский снаряд не пролетел даже рядом. Русские ушли….. Контр–адмиралу пришлось перед уходом с Готланда выслушать откровения таможенного инспектора Тигерстрема: «Все русское всегда было ненавистно каждому порядочному шведу. Короткое пребывание адмирала на острове было отмечено соблюдением порядка и высокой дисциплиной, это верно. Но верно также и то, что это не смогло ослабить опасения народа. Начало было хорошим, но в дальнейшем нам бы стало не хватать нашей шведской самостоятельности и той свободы, которую дает шведский закон». Николай Андреевич согласился с тем, что, возможно, это правда. Покидал он остров против своего желания. … Он мечтал о том, как торговля и судоходство расцвели бы под влястью российской короны, как он, ученик Руссо, дал бы жителям острова еще больше привилегий и свобод, чем им когда–либо смогла бы предложить обреченная и хвастливая Швеция….» Капитуляция контр–адмирала привела к обострению и без того серьезных противоречий между морским министром Чичаговым и новым любимчиком царя, недавно назначеным военным министром Аракчеевым. В зону политической борьбы очень ксати приплыл Николай Бодиско – идеальная мишень для нападок. Оба политика мгновенно объединились в намерении превратить его в козла отпущения. Бодиско отдали под суд…. По приговору военного суда он был уволен из армии, лишен ордена Святой Анны первой степени и сослан «на вечные времена»в другой, тоже средневековый город Вологду – одно из любимых мест ссылки неугодных власти еще с допетровской Руси. Через несколько лет солнце императорского милосердия вновь взошло – Николай Андреевич был всемилостивейше прощен в 1811 году. .. В 1812 году он был назначен главным командиром Свеаборгского порта. Там, в крепости Свеаборг, нынешняя Финлядия, он и умер в 1815 году. Похоронен на православном кладбище Хельсинки…. Не менее интересна судьба портрета контр–адмирала. То, что долгие годы в экспозиции музея Готлланда, посвященной периоду оккупации, контр–адмитрал возлежал на узкой солдатской кровати.. спиной к посетителям, объяснялось именно отсутствием портрета Н.А.Бодиско. Легко представить степень моего удивления, когда после поисков в самых разных архивах России, Швеции и Финляндии портрет контр–адмирала нашелся… в Стокгольме, в Королевской библиотеке. Карандашный рисунок шведской портретистки Марии Релль никогда не публиковался. Надппись рукой автора: Boudisko. В каталоге Королевской библиотеки он значится как Николай Бодиско. В том, что это именно тот Бодиско, сомневаться, видимо, не приходится, так как в этом роду он был единстеввным Николаем. Сделан рисунок в 1827 году, то есть, через несколько лет после его смерти в шестидесятилетнем возратсе. На портрете же человек весьма молодой. Остается разыскать оригинал того портрета, с которого Мария Релль сделала свой рисунок. Об авторе – Ирина Макридова, историк, журналист шведского радио. Статья напечатана в книге ”Русские в Скандинавии” и перепечатывается по договоренности с посольством РФ в Швеции, которое издало упомянутую книгу.

Tags: Русские в Скандинавии