ИЗ СЕРИИ ”РУССКИЕ В СКАНДИНАВИИ”/ НИКОЛАЙ ГОРБУНОВ. На книжной полке у меня стоят три книги легендарного исследователя, путешественника – Тура Хейердала с дарственными подписями. Как–то так получилось, что на родину ученого – в город Ларвик, что, примерно, в 130 километрах от норвежской столицы, – я ездил три раза. Правда, не специально для изучения его истории, но, тем не менее, каждый раз узнавал что–то новое. А повод для посещения Ларвика представился совершенно неожиданно. Я случайно узнал об Александре Исаевиче Добровейне и его отце Исае Александровиче (1891–1953), который в свое время был дирижером в Большом театре. Одной поездки в Ларвик мне оказалось недостаточно, потому что со временем пришлось уточнять, перепроверять некоторые детали, а это хотелось делать не по телефону, а в личной беседе. На тихой улочке Скугвайен (Лесная улица), недалеко от лесного массива, где разместился спортивный комплекс, стоят красивые одноэтажные деревянные домики, окрашенные в ярко–белый цвет. Около них небольшие участки земли, засаженные фруктовыми деревьями. В четверг 25 октября 2001 года меня принял Александр Исаевич Добровейн. Его супруга Бьорг подала нам душистый чай, а сама деликатно ”исчезла”, предоставив нам полную свободу общения. – Странно как–то получается, – начал нашу беседу Александр Исаевич. – Прошло почти 50 лет после кончины моего отца, за это время никто не интересовался им, его творчеством, его встречами с Федором Шаляпиным, Сергеем Рахманиновым. А теперь вот норвежец собирается написать о нем книгу, в Санкт–Петербурге состоялся концерт, на котором исполнялось произведение моего отца, вы звоните и приезжаете, проявляя большой интерес. Что же это такое происходит? К тому же мы находимся на родине Тура Хейердала, который в России пользуется огромной известностью и популярностью. А я ведь не предполагал, что окажусь на его родине, буду жить здесь долгие годы, хотя много лет назад я с ним встречался и работал вместе. Правда, работа эта была очень далека от научных исследований. Во время войны мой собеседник оказался на севере Швеции. – Да, в Осло, где мы тогда жили, я уже не мог больше оставаться, так как там заправляли немцы. Я убежал в Швецию, перейдя границу 31 декабря 1943 года. А отец мой уехал в Швецию на два года раньше, затем туда последовали моя мама и сестра. Я служил тогда на аэродроме Каллакс, это чуть севернее Лулео. Оттуда американцы летали на Киркенес и в другие места, когда происходило освобождение советскими войсками Севера Норвегии от немцев. Эта операция продолжалась с октября 1944 года до самой победы в 1945 году. В это время к нам на аэродром из Англии прибыл Тур Хейердал, чтобы обучать норвежцев работе с радиопередатчиками. А потом норвежцев забрасывали в тыл к немцам, и оттуда они передавали важные сообщения. Кроме того, Тур научил их строить также ”иглу” – домики из снега, в которых можно было жить. Александр Исаевич показывает мне фотографии, на которых как раз запечатлен момент строительства такого ”иглу” под руководством Хейердала. – Я с ним тогда встречался, так как наши комнаты были друг напротив друга. Но мы общались мало, потому что он был офицер, а я сержант. И он был очень молчалив, никто про него ничего не знал. Мы разговариваем в доме Александра Исаевича, слышу его рассказ о военных годах в Швеции, недавней поездке в Москву и Петербург, а сам бросаю взгляды на ”бриллианты”, рассыпанные на столе перед нами, – уникальные фотографии Шаляпина! Пожалуй, только ради этого стоило ехать на родину Тура Хейердала, размышляю я. Но история обрастает все новыми и новыми сведениями. – В середине сентября (2001 года – Н.Г.) мы посетили Москву и Петербург, – говорит Алеклсандр Исаевич. Компания была очень солидная – он с супругой, сын и дочь, внуки, да еще норвежцы, которые собирали материал о его отце. Программа была очень насыщенная для этой очень короткой недели – хотелось посетить родные места, повстречаться с друзьями. Съездить в Петербург на концерт. – Я родился в Москве в 1920 году в Николо–Воробьинском переулке, – говорит Александр Исаевич. В свои годы, а ему шел 81–й, он был бодр, энергичен, жизнерадостен, любил шутку, прекрасно говорил на родном языке, хотя почти всю жизнь прожил за границей. – В 1922 году мы уехали из России. Тоже интересная деталь – в 1922 году Россию покинул и Ф.И. Шаляпин. Семья Добровейнов оказалась в Германии, в Дрездене, куда уже в 1917 году уехали родители матери Александра Исаевича. А еще раньше там обосновался прадедушка его, который купил в Дрездене большой дом, ставший впоследствии местом обитания большой семьи. – Время было очень трудное, никто не работал, денег не было. Но со временем мой отец начал работать, появились и средства к существованию. И.А. Добровейн часто приезжал в Норвегию, а в 1927 стал главным дирижером симфонического оркестра филармонического общества Осло. Последний его концерт состоялся в Осло в 1952 году, исполнялась Девятая симфония Бетховина. – В 1929 году у нас появились нансеновские паспорта, которые выдавали беженцам. Для моего отца это было наилучшее решение, потому что без этого паспорта он должен был получать визы, зачастую для этого требовалось много времени, и его контракты пропадали. Мы смеялись между собой, что теперь мы норвежцы, хотя про страну ничего не знаем. В 1934 году мы переехали в Норвегию, потому что в Германии становилось жить очень трудно, там уже установился фашизм. Я здесь и остался , учился в университете Осло на химика, но война помешала закончить его. После войны я закончил университет во Франции и приехал работать в Норвегию. Ко мне в Осло в 1953 году приехал отец, он был очень болен, затем попал в больницу, откуда не вышел. Александр Исаевич был классным специалистом, уехал на работу в город Пошрюнн, в норвежскую провинцию, на завод по производству изделий из пластмассы. Потом завод переехал в Ставерн, что рядом с Ларвиком. – Я работал до 70 лет, – говорит мой собеседник. В 72 года он увлекся игрой в гольф. – Но сейчас я не играю, трудно ходить, а вот жена продолжает играть. – Да, в коридоре я видел целый арсенал для гольфа. Во время проживания в Ларвике семья Александра Исаевича по мере возможности помогала России. Например, направляли оборудование для больницы в Нарьян–Мар. – До того мы много помогали Санкт–Петербургу, а потом приехала к нам на пару недель врач из Нарьян–Мара, мы и решили подарить им оборудование. Я возил это оборудование, там ужасный холод, но мы выдюжили. Нас снимали на видео и через четыре года в Питере я эту пленку наконец–то получил. Однажды с квартетом в Ларвик приехала профессор Гнесинской академии Александра Евгеньевна Францева. Остановилась у Добровейна. И вот уже много лет они ”дружат домами”. Разумеется, в эту поездку в Москву была трогательная встреча, Александра Евгеньевна ездила даже на концерт Добровейна в Питер.

– С Федором Ивановичем Шаляпиным мой отец работал только в России, – говорит Александр Исаевич и подвигает к нам поближе фотографии. На одной из них дарственная надпись Шаляпина – ”Исаю Александровичу Добровейну на добрую память с искренней симпатией и сердечным расположением. Ф. Шаляпин. 8 октября 1914 года”. – Мой отец был большим поклонником Шаляпина, считал его гением. Отец, конечно, мечтал работать с Шаляпиным, но после того, как они уехали на Запад, иногда встречались, но вместе уже никогда не работать не пришлось….. В Советском Союзе эмигрантов не жаловали, но не упоминать имя И.А.Добровейна не могли по одной причине – 20 октября 1920 года он исполнял сонату Бетховена ”Апассионата” для В.И.Ленина. Об этом сообщается и в книге супруги Исая Александровича М. Добровейн ”Страницы жизни Ися Добровейна”, изданной в Москве в 1972 году…. – Как–то так получилось, что отец бросил сочинять в 1925 году, – рассказывает Александр Исаевич, – и никогда больше к этому не возвращался, а в дальнейшем выступал как дирижер и начал ставить оперы. Он пользовался успехом, но ему всегда очень хотелось поехать в Россию. Отец постоянно говорил, что никогда не сможет здесь прижиться. Его несколько раз приглашали приехать. Он отвечал – ”Да, с удовольствием, только хорошо бы, чтобы была и обратная связь”. На этом все разговоры и заканчивались. А он хотел быть уверенным, чт сможет выехать обратно, если захочет. А там, видимо, не хотели, чтобы он опять уезжал на Запад. Это ведь было до 1953 года. Если бы он еще пожил, то, наверное, смог бы поехатъ. Ведь потом начали ездить. Например, в Россию приезжал Владимир Горовиц и другие известные музыканты. А в то время это было слишком опасно. – Понимаете, отца всегда тянуло на родину…Но надо понимать, что условия жизни здесь всегда были более комфортные, чем в Москве. … А мама много раз ездила в Россию, искала наш дом Липовке, в ближнем Подмосковье, где потом была дача Сталина, которую он назвал Липки. … – А Вы хорошо понимаете рукопись? – вдруг спрашивает собеседник. Я несколько удивился, но бодро отвечаяю, что, если на русском, то можно попробовать разобраться. Он вносит большую фотографию С.В. Рахманинова, на которой в правом верхнем углу рукой Сергея Васильевича написано мелким  почерком, больше похожими на иероглифы – ”Исаю Александровичу Добровейну с искренними пожеланиями успеха в..” А дальше загадка – непонятных три слова. Среднее вроде похоже на ”артистическую”, а два других разобрать так и не удалось. Подпись – ”С.Рахманинов” и число ”25 февраля 1913 года”. Месяц вроде читается, но нет полной уверенности. – Вы не расстраивайтесь, – говорит Александр Исаевич. – Эту разгадку многие пытались разгадать, но пока не получается. Рахманинов и Добровейн часто встречались, вместе выступали с концертами….В одну из поездок к Александру Исаевичу в Ларвик я спросил, нет ли у него фотографий Горького. – Есть, там мой отец и с Горьким, – отвечал он , показывая мне большой фотоальбом. Просматриваю редчайшие фотографии, а на последней странице нахожу то, что хотел найти – две неопубликованные фотографии Ф.И. Шаляпина. – Горький и Шаляпин были самыми близкими друзьями моего отца. Он навещал их в Италии, Германии, – замечает Александр Исаевич. Весной 2003 года А.И. Добровейн со всей семьей отправился в Нижний Новгород, на родину отца – композитора, пианиста и оперного режиссера. Так он решил отметить 50 лет кончины Исая Александровича Добровейна…. О предстоящем приезде Добровейна я предупредил моего коллегу в Нижнем Новгороде. Спустя недели две у меня в Осло раздался телефонный звонок. – Я только что вернулся из России, – взволнованно звучал в трубке знакомый голос. – Знаете, как все замечательно было устроено. В Нижнем Новгороде были телевидение, радио, журналисты. Нас очень тепло принимали. Было сказачно приятно. Концерт прошел отлично. Правда, артистам никто не платил, а ведь они работают и работа очень напряженная… В Нижнем Новгороде талантливый норвежский пианист Йорн Фоссхейм с Нижегородским академическим симфоническим оркестром под управлением итальянского дирижера Домиана Йорио исполнили одно из лучших произведений Исая Добровейна – концерт для фортепьяно с оркестром. Два года назад он звучал в Санкт–Петербурге, а в Нижнем Новгороде – впервые… Июль 2008 Ларвик–Осло–Москва Об авторе – Николай Горбунов, журналист, ИТАР–ТАСС. Статья напечатана в книге ”Русские в Скандинавии” и перепечатывается с сокращениями по договоренности с посольством РФ в Швеции, издавшим упомянутую книгу.

Tags: Русские в Скандинавии