ИЗ СЕРИИ «РУССКИЕ В СКАНДИНАВИИ»/Ирина Макридова, Маргарета Хильдебранд. Нечасто в журналистской судьбе выпадает такая удача: посидеть рядом не с одним Толстым, а с целым десятком. И все – родственники того самого, Льва Николаевича. И все говорят по–шведски и живут в Швеции. И собрались для видеопросмотра документальных кадров. О дедушке, прадедушке, прапрадедушке… И все это, как в той загадке, один и тот же человек – великий русский писатель Лев Николаевич Толстой. Собрались мы в полуподвальчике фирмы «Евромедия» по приглашению Кристины Блумберг, купившей в Санкт–Петербурге старые документальные киноленты. Вся фирма «Евромедия», как это часто бывает в Швеции, это, собственно, и есть один человек. Кристина занимается посреднической деятельностью, связанной с кинопрокатом. В распоряжении счастливой обладательницы уникальных кадров сто часов кинохроники. С императором Всероссийским Николаем II, с императрицей Александрой Федоровной, Лев Толстой на смертном одре в Астахове, Максим Горький, уезжающий из России, возвращающийся в Россию Куприн, похороны вождя всех народов и Фидель Кастро, валяющийся в снегу вместе с Никитой Сергеевичем. Всего не перечислить. Сегодня мы в студии Блумберг вместе с потомками Толстого. Их около шестидесяти. Для них она и собрала все «толстовские» клипы на одну видеокассету. –    Смотрите, смотрите, какая борода! – восклицают во время просмотра видеозаписи. Смех, все говорят одновременно, перебивая друг друга. –    Смотрите, вон, справа, это точно Татьяна! Вдруг реплики иссякают, все замолкают, глядя на экран. Тишина. Мелькают документальные кадры. Эпоха немого кино. Надписи редки: «Лев Толстой раздает милостыню нищим», «Юбилей», «С семьей на веранде», «Сбор яблок», «Игры с детьми и внуками в саду», «На прогулке». Кинопоказ – с остановками, прокручиванием отдельных эпизодов обратно в попытках узнать кого–то, рассмотреть получше – продолжается два часа.

От наплыва чувств, воспоминаний, напряжения все немного устали. Переходим к традиционному шведскому кофе. Я прошу разрешения обойти с микрофоном потомков великого русского писателя. Разузнать о степени родства и о впечатлениях от увиденных документальных кадров. Начнем по кругу. Вот внучка Льва Николаевича Соня, по мужу Седер. –    Это было очень интересно. Увидеть все это, – тщательно подыскивает подходящие русские слова Соня. – Дедушку и бабушку. Все другие.  Дедушку я никогда не видела, мне было только два года, и мы были тогда в Париже. А бабушку я очень хорошо помню. Она была милая, хорошая, я ее любила… Да… Соня симпатично выговаривает «миувая» и «любиувая», и я прошу ее назвать свое полное имя. –    Софья Львовна Толстая, – со спокойным достоинством отвечает она. Следующую Толстую, крещенную Марией, в Швеции зовут Май. Я спрашиваю, узнала ли она кого–нибудь на показанных видеоклиппах. –Увы, – отвечает она по–шведски. – К сожалению, нет. –    А я узнала, – восклицает ее сестра. – Татьяну хорошо было видно. И папу. Папу Лео. По–моему, это был он, – вступает в разговор сестра Марии. –    Простите, а ваше полное имя? –    Меня зовут, – начинает она по–шведски и продолжает с некоторым напряженным старанием дальше по–русски, – Татьяна Львовна Толстая. Однако, по поводу просмотренных фрагментов она может по–русски лишь сформулировать: «Это очень хорошо». И сразу же переходит на шведский: «Это мог быть Пала или Никита. Не могу точно сказать». Пала – так звали в Швеции Павла Толстого, внука Льва Толстого. Родился он в Ясной Поляне. А чтобы объяснить, каким образом в Швеции оказалось так много Толстых, надо вернуться назад на еще одно поколение, и тут я обращаюсь за помощью к материалам Маргареты Хильдебранд, опубликованным в упсальской газете Uppsala Nya Tidningen. Маргарета не раз встречалась со шведскими Толстыми, живущими недалеко от Упсалы, брала у них интервью, которые печатались в нескольких номерах газеты с продолжениями и фотографиями. Отец Палы – Лев, сын Льва Николаевича, после экспедиции в Поволжье, где он – по заданию отца – помогал голодающим, был так слаб, что его отправили на лечение в Финляндию.Тогда Великое княжество, часть Российской империи. А точнее – на остров Ханко. Здоровье Льва попровлялось медленно, и знакомые порекомендовали ему отправиться в шведский городок Энчепинг к знаменитому доктору Эрнсту Вестерлунду. Лев Львович последовал совету и приехал к доктору Вестерлунду за помощью и предписаниями. Но у доктора Вестерлунда помимо профессиональных медицинаких достоинств оказалась еще и дочь Дора. Совместные катания на коньках по замерзшей речке оздоровили молодого Льва Львовича, а Дора Вестерлунд стала графиней Толстой. Венчание состоялось как по православному, так и по лютеранскому обрядам. Молодые супруги поехали в Россию и поселились в Ясной Поляне, где у шведской невестки сложились добрые, дружеские отношения со свекром Львом Николаевичем. В Ясной Поляне родился и второй сын Павел. Семья жила попеременно то в яснополянской усадьбе, то в Париже. Лев Львович, одаренный художественными талантами, пробовал писать стихи, театральные пьесы, но без особого успеха. Каждое лето семья проводила в Швеции, в усадьбе доктора Вестерлунда, недалеко от Упсалы. Растущая семья Льва Львовича переселилась в Санкт–Петербург, где они и жили до Февральской революции 1917 года. В апреле Дора Толстая со своими восьмерыми уже детьми вернулась к папе. А спустя пять лет супруги развелись. Доктору Вестерлунду пришлось взять на себя роль дедушки и отца для подрастающих сорванцов. До трехлетнего возраста Пала Толстой говорил только по–русски. Но уже в 1919–м и он, и брат Никита закончили школу в Упсале и приехали снова на все лето к дедушке, где мама собрала гостей по случаю выпуска сыновей. Ведь сыновьям предстояла учеба в университете, а мамино наследство в Петрограде – двадцать квартир, приносивших доходы, – было национализировано после революции. Дедушке Вестерлунду пришлось продолжать врачебную практику, несмотря на преклонные годы – ему было уже 80  – чтобы помогать дочери сводить концы с концами. Однажды за усадьбу ему предложили целый миллион. Но продать ее означало бы не только потерять дом, в котором выросла Дора, но и лишить ее с детьми крова. Надо было продолжать работать. Пала Толстой выучился на агронома и вернулся в усадьбу. Толстые общались со многими известными шведами. Никита учился вместе с Дагом Хаммаршельдом – будущим Генеральным секретарем ООН и лауреатом Нобелевской премии мира. Среди гостей Толстых бывал и архиепископ Натан Сёдерблум и многие другие. Ответственность за учебу младших детей, за хозяйство целиком легла на плечи Палы – Павла. Но центром всей жизни оставалась мама. Дора. Это она была мостиком, связавшим русский и шведский способы мышления, менталитет, две культуры. Это она ввела детей в мир книг, отдавала им себя всю без остатка. Пала Толстой успел посетить Ясную Поляну вместе со своими детьми и внуками уже в советское время, когда праздновалось 150 лет со дня рождения великого писателя, его деда Льва Толстого. Все шведские Толстые, кто смог, поехали туда, многие впервые в жизни. С тех пор шведские Толстые ездили в Ясную Поляну не раз и легко узнают резную веранду и аллею на фрагментах, показанных Кристиной Блумберг. Документальные кадры умиляют и трогают, даже если и не удается узнать родственников в совсем еще маленьких детях. Говорит дочь Палы Толстого Анна: –Вот, я вижу своего прадедушку идущим по аллее Ясной Поляны. Это производит сильное впечатление. Мои сестры Май и Катарина тоже здесь и тоже впервые видят эти кадры, – передает она эстафету обмена репликами. На вопрос, обращенный ко всем присутствующим: «Что вы ощущаете в этот момент?» – все дружно хохочут. Нелегко описать свои чувства, даже если ты прямой потомок великого писателя…. –Странное ощущение – видеть его идущим… Льва Толстого…. Он выглядит полным сил. Я не ожидала, что он был такого высокого роста. –    А верхом на лошади? Феноменально! Ведь ему тогда уже было около восьмидесяти. Я подхожу с микрофоном к одной из самых молодых. –    Я – правнучка Льва Толстого, – четко выговаривает она по–русски. – Меня зовут Татьяна Петровна Толстая. Я думаю, это очень интересно. Я раньше видела немножко этого, – указывает она на экран. – Все, – ставит она точку, исчерпав запас русских слов, и я перехожу к мужскому потомку – Герту Лундбергу. –    Я не говорю по–русски, – начинает он, и мы пытаемся сообща вычислить степень его родства по материнской линии. Его мать была сестрой Татьяны и Софьи Толстых. А он сам носит уже шведскую фамилию. –    А Вы чувствуете себя Толстым? Хоть немножко? –    Еще бы, конечно! – отвечает он под общий смех. – Мы все себя ощущаем Толстыми, – подхватывают голоса. Другой Толстой – Стефан – организатор проекта по превращению Ясной Поляны в образцово–показательную и экологически чистую усадьбу с современным молочным производством и постоянной выставкой достижений сельского хозяйства со времен Льва Толстого до наших дней. –    Меня зовут Стефан, я сын Никиты, – объясняет он по–шведски и говорит, что самое сильное впечатление среди увиденных кадров на него произвела сцена, где Лев Николаевич лежит умирающий, а его жене не позволяют даже войти в дом. – Горькая картина: она стоит на пороге, обходит дом вокруг, заглядывает в окна… Видеть это в движении, как в жизни, – это потрясает. Поразительно и то, что там был на месте кто–то, кто сумел заснять эту сцену. И что пленки сохранились…Это настоящая человеческая драма, запечатленная навсегда, – размышляет вслух Стефан Толстой. Завершая свой круг с микрофоном, я подхожу к совсем еще молодому человеку с вопросом: « А Вы говорите по–русски?» –    Немного, – стесняясь, выговаривает Матс Юханссон, и тут же переходит на шведский, поясняя, что русский учил в Упсальском университете. – Я сын Марии, вот она тут сидит, – кивает он в сторону мамы – внучки Павла Львовича Тослтого. –    Значит… праправнук? – пытаемся мы не пропустить ни одного звена в цепочке поколений. Матса тоже потряс один из последних кадров: –    Софья Андреевна, заглядывающая в окна станционного домика, где лежит умирающий Толстой. Я так много читал об этом, даже видел пьесу в Стокгольме, в театре, давно, но увидеть это вот так – в движении, в жизни – читая фантастика! –    А вообще–то по профессии я биолог, преподаю в Упсальском университете, занимаюсь исследовательской работой, – уточнил Матс. Есть среди шведских потомков Толстых и работающий в Швейцарии Даниил Толстой, который представляет свою фирму на Украине. Тоже не знает русского языка, но намерен выучить. Отец Даниила – Никита – был родным братом Павла Толстого, сына Льва Львовича, осевшего в Швеции, где теперь сконцентрированы почти все Толстые. По словам Даниила, около шестидесяти человек, потомков Льва Толстого, живет в Швеции. На мой вопрос о занятиях потомков Льва Толстого Даниил, как участник семейных встреч, перечисляет самые разные виды деятельности – от землепашества до финансов и литературы. И хотя на шведском ответвлении древа Толстых есть бизнесмен, ученый, преподаватели, студенты, пенсионеры, но, как говорит мне на прощание Соня Седер, урожденная Софья Толстая, «Мы все здесь в Швеции, в общем–то, крестьяне. Живем в деревне». Палы – Павла Львовича Толстого – уже нет, он умер несколько лет назад, дожив до девяноста с лишним лет. Умер и его брат Никита. В живых остались сестры – София и Татьяна. Анна, Мария, Катарина – внучки и правнучки Льва Николаевича. И хоть они и называют себя «крестьянами», есть среди них и «знаменитость» – известная шведская джазовая певица Виктория Толстая. Об авторе – Ирина Макридова, историк, журналист шведского радио. Статья напечатана в книге ”Русские в Скандинавии” и перепечатывается по договоренности с посольством РФ в Швеции, издавшим упомянутую книгу.

Tags: Русские в Скандинавии